С точки зрения обыкновенного человека история Сергея отдает шизофренией. Так же считают и его родители — люди здравые и благополучные во всех отношениях. Они никак не могут смириться с потерей дочери.

С точки зрения обыкновенного человека история Сергея отдает шизофренией. Так же считают и его родители — люди здравые и благополучные во всех отношениях. Они никак не могут смириться с потерей дочери.

Нет, Ника не умерла, не пропала без вести, не уехала за границу: просто нынче вместо девушки в ее комнате обитает невысокий ладный паренек по имени Сергей, очень сильно схожий с Никой, однако упрямо утверждающий, что он — совершенно другое существо.

Ника сменила пол, и даже государство официально признало ее право считать себя мужчиной. Теперь у бывшей Ники есть новенький российский паспорт, где черным по белому написано, что она (то есть он) — Сережа. Поначалу все спрашивали, почему Ника не стала Николаем, ведь это было бы привычнее и родителям, и ей (ему) самой.

— Я — совсем другой человек. Ники здесь больше нет, и я счастлив, что она ушла. Нам было тесно вдвоем.

— А как называют тебя родители?

— Прежним именем, — неохотно признается Сергей. — Они считают, что все произошедшее со мной — шизофрения.
Однако с медицинской точки зрения подозрения по поводу шизофрении с Ники, которая стала Сергеем, официально сняты. Подобные операции по изменению пола вообще не делаются без тщательной психиатрической экспертизы. Мало ли кому может взбрести в голову эдакое- и клиническим психопатам, и излишне экстравагантным личностям.

Экспертиза призвана отсечь подобные варианты, и несколько лет назад Сергей, который был Никой, получил желанное заключение врачей о том, что его психика в порядке, просто она (то есть психика) — не женская, а мужская. Уж так случилось.

Но родители понять этого до сих пор не могут, а врачей, подписавших заключение, называют шарлатанами. И не только родители. Многие из прежних знакомых морщатся, брезгливо бросая Сергею в лицо: «Ты ненормальный». Он старается не обижаться — или, по крайней мере, не подает виду, что обиделся. Привык.
По словам Сергея, он изучал статистику и знает, что среди желающих сменить пол гораздо больше мужчин, чувствующих себя женщинами, нежели женщин, чувствующих себя мужчинами. Медицина согласилась, что шизофрения здесь далеко не всегда при чем. Но массовое сознание принимает это с большим трудом. Трансформатов часто путают с лесбиянками и гомосексуалистами.

— Но это неверно! — горячо говорит Сергей. -Сексуальная ориентация здесь задействована только частично. Дело в ином, ведь психика пола — понятие более широкое…

— С тобой это было с детства? Ты всегда чувствовал себя мальчиком?

— Понимаешь, дело в том, что нас с самого начала было двое, — Сергей заметно смущается таких признаний: обвинение в шизофрении тяготит его и по сей день. -Многие из подобных мне просто не помнят, что когда-то их было двое или даже больше, потому что изгнали одного из этих двоих еще в раннем возрасте. А можно сказать и так: одна из двух сущностей умерла в младенчестве, остался только второй, чуждый, подселенец. Но это моя собственная теория, и многим из обычных людей она может показаться безумной.

Да, я это помню с самого раннего детства: мы как бы жили в одном теле вдвоем, спорили из-за него, даже дрались. Та девушка, которой изначально принадлежало это тело, могла совершать поступки, абсолютно не свойственные мне. И наоборот. Ей часто не нравилось то, что нравилось мне. Это долгая эпопея. Скажу одно: с медицинской точки зрения шизофрения такого рода, с раздвоением личности, если она развивается с самого детства, уже к тридцати годам приводит к полному распаду сознания и полной деградации.

Сергей, врач-психиатр по образованию, изучал эти вещи очень тщательно. Еще тогда, когда для всего социума он был девушкой Никой. Действительно, ему уже 37 лет, а деградацией и не пахнет.
Сергей прекрасно понимает, что теорию о подселенцах научной никто не назовет. И спешит добавить: эти слова можно считать лишь образами, с которыми работает наше сознание. Ведь подобный прием часто используют в современной психотерапии. Хотя сам он, похоже, очень искренне верит в то, что говорит.

— Хорошо, будем считать, что все именно так и есть. Но почему это происходит? Почему в одном теле встречаются несколько личностей — или, как ты говоришь, сущностей?

— Как правило, это происходит тогда, когда первоначальная сущность в чем-то ущербна. Не вполне жизнеспособна. Больна либо на физическом уровне, либо, скажем так, энергетическом. У той самой Ники, которая жила в этом теле, была совершенно нежизнеспособная энергетика, и я, вплоть до ее ухода, тащил все на себе.

— Ну а кто идет на это самое подселение? Почему его запихивают в коммуналку, а не дают отдельное тело?
— Это случается по разным причинам. Углубляться не буду, а то получится совершенный бред. Скажу только: такие, как я, подселенцы — почти человеческие по своей сути. Но бывает, что подселяются совсем уж нелюди. Раньше подобные случаи называли одержимостью. Говорили: бес вселился.

— Ладно, оставим эту скользкую тему. А вам с той девушкой, которая жила в этом теле, случалось влюбляться в разных людей?

— Случалось, — подтверждает Сергей. — К счастью, у нее дело ограничивалось легким флиртом. Не знаю, что произошло бы со мной, если бы она влюбилась всерьез… Помню, на втором или третьем курсе случилась несчастная любовь уже у меня. Я не знал, что делать. По неосторожности признался врачу, что нас в теле двое, и тогда в первый раз возникло подозрение в психическом расстройстве… Впрочем, потом диагноз был снят, у меня признали только невроз.

— А позже, когда ты проходил тесты перед изменением пола, ты говорил, что вас двое с самого детства?
— Потом — да, говорил. Но я уже был в достаточно зрелом возрасте, а распада сознания все не наступало. И, кроме того, врачи, которые проводят тесты, нас тоже изучают, как кроликов, диссертации пишут. Кстати, я сам сейчас с одного взгляда могу отличить клинического шизофреника от невротика или просто человека с задвигами. Есть такое выражение «запах безумия». Так вот: я его чувствую, этот запах. Ведь я сам имел дело с такими пациентами. Мне достаточно нескольких слов, нескольких взглядов на пациента.

— Эта девушка, Ника… она исчезла до операции или после нее? Или, по твоей терминологии, — умерла? Ты как бы убил ее или просто дал умереть?
— Конечно, до. Иначе я не мог бы пойти на операцию. Ну, скажем так… мы с ней договорились по-хорошему, что она уйдет — как бы в другое измерение, на другую планету… Что ж, можно опять- таки считать все это игрой образов. Однако я был счастлив, когда ее не стало рядом со мной.

— Не скучаешь по ней? Ведь вы так много времени провели вместе.
— Ни в коем случае! Это была жуткая коммуналка!

Безусловно, разговор выглядит чистейшим безумием. Однако медицина вроде бы согласилась признать Сергея нормальным. Опять же, все это можно и впрямь представить как работу с образами — мощный психотерапевтический прием. Сергей весьма далек от мысли настаивать на своей теории и убеждать окружающих в ее истинности.

Ему вообще изначально не хотелось говорить на эту тему — на понимание окружающих он не очень надеется. Отец теперь вообще редко разговаривает с ним, а мать… мать могла бы понять, если бы захотела. Но она не хочет. Сергей привык к презрительному перешептыванию за спиной. Только новые люди, которые знакомятся с ним уже как с парнем и не подозревают, что когда-то он был девушкой, относятся к Сергею адекватно.

Конечно, с точки зрения физиологии, девушку нельзя окончательно превратить в мужчину. К примеру, зачать ребенка трансформат не сможет никогда. А для поддержания гормонального баланса Сергею приходится делать уколы. Может, он действительно нынче не мужчина и не женщина, а некое абстрактное существо? С другой стороны, много ли мы знаем о том, что такое человек вообще и для чего он существует на этой грешной земле?

— Ты теперь можешь завести подругу, спутницу жизни? — спрашиваю я Сергея.
— Я думал об этом, — серьезно отвечает он. — Может, это и случится. Но в любом случае, в первую очередь нас должно соединять внутреннее родство, у нас должен быть общий путь.
— А ты мог бы жениться на той самой Нике?
— Нет, никогда! Она была совсем чужой для меня!

Как говорят в народе, каждый сходит с ума по-своему. Хотя с точки зрения медицины тут все сложнее — трансформатов уже не считают психами, и даже сумасшедшие теории о подселенцах вполне можно считать всего лишь работой с образами. Современная психотерапия такое допускает… А еще «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Лилия КОЦЮБИНСКАЯ